{jcomments on}Времена развитого социализма и железных занавесок. В порту швартуется иностранец и запрашивает мелкий ремонт. С верфи присылают двух деятелей со сварочной станцией. Наряд деятелям выдан на полтора рабочих дня — т.е., вернуться на завод им нужно на следующий день в обед.

Мужики были нормальными профи, работа не мега какая сложная. Поэтому примерно за час до окончания рабочего дня они ее почти закончили. Собственно, шва осталось фиг да нифига — сантиметров 50, 15 минут работы. И тут настал полный п...шик — однозначно и категорично кончился кислород. Обидно до судорог: влоне можно было закончить работу, пойти спокойно почаевничать в раздевалке (благо поллитра и пирожки-бутерброды в запасе имеются) а завтра халавно отоспаться и побездельничать — благо на работе ждут только к обеду.

Бежать менять баллон — сахара никакого. Пока туда, пока обратно, пока закончить и сдаться — уже не только рабочий день кончится, а и метро закроют. Ну, не то, чтобы закроют, нго на приятные посиделки времени точно не останется. Возвращаться утром и заканчивать работу тоже влом — мысленно завтрашнее утро уже расписано между продолжительным сном и вялым почесыванием пуза.

Нервозность ситуации вызвала оживление мысли: «Мы где? - Мы на судне. А на судне однозначно должон быть кислород. Ибо без него никуда. Значит, надо найти боцмана и вытребовать у него баллон, поскольку он, карась океанический, в скорейшем окончании ремонта не менее нашего заинтересован!».

Боцман обнаружился быстро. Он, собственно, ошивался поблизости — от греха, так сказать. Ибо был прекрасно осведомлен о неистребимой привычке гордых советских людей прибирать к рукам все, что плохо лежит. Причем, без каких-либо обоснований, почему плохо лежит именно эта очень нужная в хозяйстве хрень. С таких работников станется и якорь уволочь, стоит только отвернуться. А без якоря в море никак. Так что, бдел боцман поблизости.

Минут через пять бурной сварщицкой жестикуляции до боцмана дошло, чего от него хотят.

-Oh? Yes! I understand! Yes, yes! All right! - услышав столь многообещающее вступление, мужики возрадовались и заулыбались.